Эхолетие - Страница 101

101

Следователь сел за стол и достал из ящика пустые бланки протоколов допроса. Несмотря на поздний час, в нем не чувствовалось ни капли усталости, движения были собранны, а сам он был похож на молодого волка, поджидающего свою дичь в засаде. В верхней графе, которая начиналась словами «в качестве…» он подчеркнул слово «свидетеля», и Лёшка непроизвольно выдохнул. Следователь проследил за его взглядом и доброжелательно усмехнулся:

– Это предрассудки. Дознаватели не бьют табуретами по голове и не пытаются забить следственные изоляторы невиновными людьми. Я всё прекрасно вижу и понимаю. Давайте так, сначала вы ответите на мои вопросы, а потом мы с вами занесем все в протокол. Итак, фамилия, имя, отчество, местожительство.

Лёшка в ответ протянул студенческий билет и назвал домашний адрес.

– А что, паспорта нет с собой?

– Так военного положения в стране тоже нет.

Следователь неодобрительно глянул на Самойлова, но промолчал и вписал его данные в протокол.

– Юридический, значит? Тогда назовите состав преступления, – неожиданно спросил он.

– Объект, объективная сторона, субъект, субъективная сторона, – устало ответил Лёшка, – позвоните и проверьте, я не обманываю.

– Завтра проверю. Итак, кто потерпевший, кем он являлся для вас и что вы делали у него дома? Как и где познакомились? Какие были отношения? Как можете охарактеризовать его? Поподробнее, не стесняйтесь.

Самойлов положил пачку «Опала» на стол, но следователь на этот жест не обратил никакого внимания.

– Поль Дюваль. Преподаватель французского языка и литературы в университете, – заметив, как округлились глаза дознавателя, он продолжил, – да, иностранец. Двадцать семь лет. В Лисецке полгода. Дом вы его видели. Квартира двадцать седьмая. Познакомились с ним почти два месяца назад, у нас на дискотеке. Я собирался зайти к нему в гости. Он деда своего разыскивал, его расстреляли в тридцать седьмом. Вот я и помогал ему в этом вопросе. Отношения дружеские. Хороший преподаватель, отличный человек. Не пьёт, не курит. Ну как-то так, если подробно.

– Самойлов, подробно – это более развернутое повествование. Что связало вас, студента юридического, и его, преподавателя французского? Почему именно вас он приобщил к поискам родственника?

– Я способный.

– В смысле? – не понял следователь.

– Мы познакомились на капустнике. Поговорили с ним немного, и я понял, кого он ищет. Вот и всё. Так что он меня ни к чему не приобщал. Само собой всё получилось.

– Очень интересно, – дознаватель смотрел на парня с явным недоверием, – то есть вы до этого не собирали о нём сведений? Не общались с его знакомыми? Вы фарцовкой случайно не балуетесь?

– Нет, я не фарцовщик. Просто многое замечаю.

– Ну это легко проверить, – следователь на секунду задумался, – расскажите обо мне, например, если хотите, чтобы я вам поверил. Удивите меня.

Лёшка, не поднимая глаз, ответил просто:

– Сурков, Игорь Витальевич, – и замолчал. Следователь усмехнулся с победным видом:

– Хвалю, что запомнили мои данные из удостоверения. Да, признаюсь, это редко кто делает. Но это так… очень средние способности. Точнее, ниже средних . Жаль, но не удивили.

Лёшка понял, что следак попался въедливый, так просто не отвяжется, а время терять было жаль. Он взял со стола свой студенческий, машинально открыл его и произнес:

– Не женаты. Живете с родителями. Старший лейтенант. На днях расколотили китайский термос. Планируете перейти из прокуратуры в следственный отдел КГБ. Пытаетесь бросить курить, но не получается. В ящике стола лежит пепельница и жареная курица. До кабинета двадцать три ступени. Собственно всё… да, еще свою печень проверьте.

Судя по опешившему лицу служителя Фемиды, Самойлов везде попал в точку. Сурков сидел съежившись и часто помаргивал глазами. Он протянул руку, забрал Лёшкин студенческий, открыл его, но следов своей биографии там не обнаружил.

– Вы с кем-то знакомы здесь в прокуратуре?

Следователь пытался выстроить логические объяснения услышанному.

– Опять вы за свое… с вас пепельница, а я спокойно объясню. Идет? Вон – там, – Лёшка ткнул на фотографию, стоявшую на столе, – вы в форме старлея. Я так понимаю, это был день милиции. Вряд ли вам присвоили очередное звание за четыре месяца. На подоконнике пятно от термоса. У меня дома такое же. Сегодня в ночное дежурство его нет, значит, разбит. Если бы я сидел напротив дипломата, то не рискнул бы называть производителя. А в нашем случае, конечно, китайский, другие в городе не продаются. Галстук, который вы надели, был актуален лет семь назад. Сейчас «селёдки» не носят. Была бы жена, она бы подсказала. Бюст Дзержинского выставляют либо действующие сотрудники КГБ, либо те, кто собирается ими стать. В кабинете не накурено, но табачный дух присутствует. Значит, курите исподтишка. Плюс ко всему, вы слишком демонстративно не желаете замечать сигарет. Ну, а курица… этот запах ни с каким другим не перепутаешь.

– М-да… – недоверчиво протянул Сурков, доставая металлическую пепельницу из нижнего ящика стола и подвигая её к Самойлову. – Всё так и есть. Только ступенек восемнадцать, да и с печенью вроде всё в порядке.

Лёшка с удовольствием закурил и коротко пояснил:

– Ступеней восемнадцать в двух маршах. Плюс две перед дежурным и плюс три на входе. А за печень я рад, но у вас пожелтевшие склеры глаз. Значит, я просто ошибся.

Других аргументов просто не было. Следователь снял с себя галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и провел рукой по покрасневшей шее.

– Хорошо, Алексей. Скажите, а у вас есть соображения по поводу сегодняшнего инцидента? Вы алкоголь напрочь исключаете? Как проходили ваши поиски его родственника?

101