Эхолетие - Страница 92

– Я вот думаю… мой дед ведь ровесник дворнику. Представляешь, мог бы себе жить и жить, а судьба распорядилась иначе. И главное, ничего не вернуть и не исправить. Ему тогда тридцать два года всего было… Получается, что он старше меня всего на шесть лет был…

Лёшка краем глазом заметил, что влага на очках друга почему-то скопилась на их внутренней стороне, а когда сообразил, то встал к нему немного вполоборота. Дюваль достал носовой платок, тщательно протер очки, слегка щуря по-детски беззащитные глаза, и продолжил уже окрепшим голосом:

– Знаешь, там у себя в Туре, я не переживал за деда. Я его никогда не видел и никогда не чувствовал в нем родственника. Меня больше волновала несправедливость и полное отсутствие гуманности в том, что произошло. Но здесь, в Лисецке, всё изменилось. Теперь я точно представляю себе, каким он был, как жил и как погиб. Знаешь, Алекс, когда мы возвращались от Сороки, я всю дорогу думал о том, как я смогу смотреть на Нелюбину или на её отца при случайной встрече, стоит ли вообще подавать ему руку. А сейчас неожиданно понял, что я тупой эгоист. Это же все мелочи – как смотреть, как руку подать… Надо думать о том, как найти место, где захоронили деда. Любой ценой. Может, так я смогу быть ему достойным внуком…

– Хорошо…

– Подожди, – Поль придержал Алексея, – это еще не всё. Я по привычке хотел спросить у тебя «ну что, какой будет наш дальнейший план?», но теперь я знаю, что надо делать. Скажи, а твой плеер может записывать?

– Да, «сонька» пишущая, а что? – озадаченно ответил Самойлов, не понимая, куда клонит Поль.

– Сделаем так, – серые глаза Дюваля неожиданно стали не по-французски жесткими и решительными, – ты дашь мне плеер, а я повстречаюсь с Нелюбиным и потребую материалы из архивов безопасности по моему деду в обмен на моё молчание про его отца – палача, и весь наш разговор запишу на кассету. Если обманет и не сделает с первого раза, то на вторую встречу я покажу ему запись разговора. Уверен, он будет сговорчивее. Что скажешь?

– Старик, стоп, не думаю, что шантажировать органы – это правильный способ добиться истины. Скорее это способ мне получить срок, а тебе выдворение из страны, как нежелательной персоны. Не горячись, дай мне вечер подумать и гарантирую, что мы с тобой обойдемся без кровопролития. Ты пойми, одно дело искать, другое дело угрожать. Знаешь, у меня странные предчувствия, нет, не плохие… что-то крутится в голове, а что именно – я понять пока не могу…

– Лёш, я все решил, – Поль был непреклонен, – Я очень тебе за все благодарен. Если бы не ты, я бы уехал отсюда с пустыми руками. А так, мы почти у цели. Я прошу, дай мне закончить начатое, это очень важно для меня… мне пора совершать самостоятельные поступки. Ты и так меня многому научил. Договорились?

Самойлов не ожидал от Дюваля такого напора и яростной решительности. «Вот тебе и тонкая душевная организация. Черт дернул меня за язык. Промолчал бы, баран, и не было бы проблем, а так вилка, как в шахматах: или морально надломится от бездействия, или физически сломают». Вслух же хриплым голосом произнес:

– Как скажешь, только план твой, а корректировка моя, и это не обсуждается, – Лёшка упрямо выпятил вперед нижнюю челюсть. – Первое, встречу назначишь с ним в нешумном кафе, я скажу, в каком именно, второе, ты ведешь с ним диалог, а записывать буду я. Меня он не видел, поэтому я сяду за соседний столик и всё скопирую. Не забывай, он опытный опер, засечёт плеер и заткнется навсегда. Третье, и самое главное, попробуй обойтись без угроз, может он проникнется и просто поможет, шут его знает. В противном случае, тебе придется ходить и оглядываться по сторонам. Согласен?

– Конечно, согласен, – Поль облегченно вздохнул, достал ручку и что-то написал на небольшом листочке бумаге, который вытащил из кармана куртки, – держи, не потеряй, – потом снова залез в карман и передал другу маленький целлофановый пакет.

– Что это? – Лёшка удивленно рассматривал цифры, написанные ясно, но криво.

– Телефоны моей мамы, Катрин Дюваль. Верхний – домашний, а нижний – рабочий. А в пакете фото и записка деда.

– Ты что, помирать собрался?

– Нет пока, но ты сам сказал, насколько это может быть опасным делом. А на фотку ты почаще смотри. У тебя куча идей и все они то, что надо. Будет лучше, если это у тебя будет. А в моем кармане это просто мертвый груз.

Лёшка засунул клочок бумаги и пакет в задний карман джинсов:

– Надеюсь, не понадобится, – пробормотал он себе под нос и чуть громче: – На проспекте Революции в самом его начале есть кафе, вот там и назначишь встречу Нелюбину, скажем, во вторник на шесть… да, ему удобно будет. В пять конец работы, ну и пешком минут пятнадцать. Завтра найди Алёнку в универе и передай, что у тебя есть обстоятельства по расстрелу твоего дела и что их непременно надо обсудить именно с её отцом. Он клюнет стопроцентно, тем более, что ему доложат про нашу встречу с Сорокой. Так, теперь про кафе. Сядешь у окна, там столики как раз на двух человек. Я, при любом раскладе, буду находиться у тебя за спиной. Твоя задача – поставить свой стул так, чтобы не перекрыть мне Нелюбина, иначе запись может не получиться.

– А если столик будет занят?

– Я позабочусь, не волнуйся. Сядешь за тот столик, на котором будет стоять моя сумка или лежать моя шапка. Я положу заранее, а потом уберу. После разговора с Нелюбиным спокойно идешь домой, я попозже к тебе заскочу. Ладно… давай по домам, пока! – Лёшка пожал Полю руку, и они расстались.

Лёшка вышел из подворотни и обратил внимание, как от стены дома отделилась тень и пошла вслед за ним. «Настырные вы, ребята» – Самойлов двинулся в сторону автобусной остановки, периодически оглядывая проезжую часть в ожидании транспорта. Когда до нее оставалось буквально метров тридцать сзади, Лешка увидел приближающийся силуэт «ЛИАЗа» и резко нырнул в арку дома, расположенного справа от него. Внутри, на стене прохода висел одинокий таксофон, и Лёшка, сняв трубку и набрав случайные цифры, обернулся в ту сторону, откуда только что прибежал. Буквально через мгновенье появилась тень, которая при свете фонарей оказалась знакомым ему молодым мужчиной в пальто и белом свитере. Мужчина мельком глянул на Самойлова, опустил голову и вынужденно продолжил движение вглубь двора, а Лёшка весело общался с телефонной трубкой: «Да, это я, привет, Маш… ага… давай увидимся… ага, соскучился… ага… сейчас приеду».