Эхолетие - Страница 58

– Алекс, ну что ты со мной как с ребенком, – возмутился Поль, – разберусь как-нибудь. Поставлю те обозначения, которые мне будут понятнее. И вообще, зачем мы ищем дом, из которого моя семья уехала сто лет назад.

– Поль, послушай, не время возмущаться, – терпеливо объяснял Лёшка, – Ставь те обозначения, которые посчитаешь нужными, мне всё равно. Главное, чтобы ты потом смог объяснить их значение. Я пытаюсь всё упростить и не изобретать велосипед второй раз. Что касается поиска дома, так это вообще то самое, с чего необходимо было начинать, а не по архивам лазить. Там, наверняка. остались старые жильцы, или, по крайней мере, люди, которые могут подсказать, где их искать. Если повезет, найдем родственников Моряка, возможно, даже и его самого, и тогда получим то, что искали. Если человек переправил с риском для себя вашу семью за границу в те годы, значит, сто процентов, навел справки и о главе семейства, о твоем деде. Что здесь не ясно? И еще… давай просто сделаем дело без лишних эмоций. Я влез в эти поиски по твоей просьбе. Если я тебе не нужен, просто скажи. Баба с возу – кобыле легче. А если тебе нужен результат, то руковожу поиском я, а ты – мой помощник. Прими это как реальность, в следующей жизни я тебе буду помогать. К тому же интуиция мне подсказывает, что дальше всё будет ой как не просто в нашей поисковой экспедиции.

Поль немного растерялся, выслушав эту тираду, его глаза виновато потупились за стеклами очков, и он нервной рукой коснулся рукава Лёшкиной куртки.

– Алекс, прости, у меня и в мыслях не было тебя обидеть. Я просто… дёрганный сегодня, сам не знаю почему.

Лёшка похлопал его по рукаву в ответ и, вручая карту с ручкой, напутственно произнес:

– Проехали. Будь внимателен при обходе. Если дом вызвал сомнение, даже небольшое, зайди немного вглубь, посмотри оттуда. Я прикинул, нам с тобой на осмотр часа полтора, не больше. Потом уже начнет темнеть. Сейчас времени три часа. В тошни… в бистро встречаемся ориентировочно в половине пятого плюс-минус. Всё, по коням.

Лёшка уже повернулся, но Поль его притормозил:

– Леш, извини, я тебе соврал – Нелюбина меня точно видела, но почему-то не поздоровалась, всё как ты и говорил.

– Старик, я знаю, я всё видел. Просто будь аккуратнее – держи ушки на макушке.

– О да, я знаю, мне это говорила мама. В случае опасности вы, русские, умеете превращаться в кроликов, – Поль от души рассмеялся, – у нас у французов уши всегда на месте, и мутировать мы не можем.

– В кроликов вы не можете, а в зайцев – да. Доказано Кутузовым, – улыбнулся в ответ Лёшка.

Поль усмехнулся с легкой грустинкой, кивнул головой и вышел на улицу. Мартовское солнце ласково коснулось лучами его лица, и все неприятности мгновенно улетучились в глубокий космос. Поль ощутил себя разведчиком, историком, первооткрывателем в одном лице. Мысли и мечтания были только об одном – как он заходит в книжный магазинчик Катрин и вручает ей папку с информацией про ее отца. Задумавшись, он налетел на бабку, тащившую серую клеенчатую сумку. Та огрызнулась бабьим лаем, а пока Поль извинялся, отчаянно жестикулируя руками, он умудрился ткнуть своим увесистым портфелем проходящего мимо мужичка немного ниже пояса.

На его счастье мужчина, высоко ойкнув, молча продолжил свой путь, потому как был одет в пальто с серым каракулевым воротником, а значит принадлежал к интеллигентной прослойке общества. Иначе Полю было бы несдобровать. В голове тут же прозвучал голос Алекса «… просто будь аккуратнее», и Дюваль подумал, что друг его оказывается зачастую прав, несмотря на молодость. Ему осталось пройти еще не более ста метров и повернуть направо, именно отсюда начинался его персональный сектор поиска. По мере продвижения по маршруту настроение Поля менялось несколько раз. Сначала он придирчиво осмотрел здание гостиницы, потом еще одно здание явно казенного назначения с кованной решеткой по всему периметру. Но и то и другое были явно старых построек, хотя, как знать, может, они были построены после войны, но в старинном стиле. «Надо у Алекса спросить, каким образом можно узнать про год постройки. Ладно, поставим знак вопроса». Тут Поль оценил простоту обозначений своего друга еще раз и расстроенно покачал головой. «Так, перекресток. Здесь на перпендикулярной улице находится та самая «тошниловка», где мы встретимся. Так, еще казенное здание без вывески. Так, длиннющее девятиэтажное здание с торговым центром на первых двух этажах»… После очередного перекрестка Полю явно взгрустнулось. Не было даже намека на присутствие тех домов, которые он искал. Ранневесеннее солнышко скатывалось за горизонт вместе с французским настроением. Ноги уже промокли и заметно замерзли, а путь был пройден едва наполовину. Поль от отчаяния даже перестал ставить знак вопроса на каждом здании, справедливо решив поставить один знак вопроса на всю чётную половину улицы. Асфальт уже покрылся тонкой коркой льда, и в довершении ко всем бедам ботинки стали скользить, а ноги нещадно разъезжаться в разные стороны. Город готовился ко встрече с вечером. Зажигались лампы на фонарных столбах, трамваи всё чаще тренькали сигналом, распугивая зазевавшихся пешеходов, троллейбусы и автобусы подвергались мощным натискам замерзших в ожидании транспорта пассажиров, которые бросались на них в атаку с сумками, портфелями и авоськами наперевес, весело подбадривая себя воинственными кличами, в которых чаще всего упоминалась чья-то мать. Автобусы еще долго раскачивались неведомой силой, утрамбовывая в своё нутро человеческие тела, после чего плавно, как лайнеры, отчаливали от остановок с торчащими из полузакрытых дверей сумками, авоськами, портфелями и, нередко, конечностями нерасторопных граждан.